Читать книгу - "Сердце ворона  - Анастасия Логинова"

«Выходит, господин Харди и правда ее любит… – сделала немудреный вывод Лара. – Зачем тратить такую прорву денег, чтобы получить руку девицы, которую не любишь?»

Пока Лара размышляла, как бы свести воедино и все рассказанное Даной, и совсем недвусмысленные взгляды господина Харди вчера за ужином, она как будто со стороны услышала свой задумчивый голос:

– Бедный господин Харди. Он сделал для вас невозможное – а вы изменяете ему с его другом…

На сей раз ее дерзость Дана не пропустила. Сердито свела аккуратные черные брови, но ответила достаточно ровно и рассудительно:

– Мне известно, что они ничуть не друзья. И я не изменяла жениху: с Константином Алексеевичем мы наедине-то впервые побыли лишь здесь, в пансионате, нынешней ночью. Гуляли вдоль берега и говорили о разном. Нам надо было поговорить, Лара, не осуждайте меня. А то, что вы видели в буфете… это случилось лишь раз. И этого больше не повторится – я все решила. Я выйду за Джейкоба Харди! Если, разумеется, вы, Лара, не вмешаетесь.

Голос ее звучал строго и решительно. Однако в глазах Лара угадывала бездну смятения, страх и мольбу. Ничего она не решила. Дана Ордынцева считала себя взрослой барышней, курила папиросы и целовалась с мужчинами. Но на самом деле она, похоже, не очень-то далеко ушла от Лары: точно так же боялась принимать важные для собственной жизни решения.

О чем была ее невысказанная мольба? Чтобы Лара не говорила ничего Харди? Или наоборот – сказала? И тем самым расстроила бы вынужденную помолвку.

– А если я расскажу ему? – смелее спросила тогда Лара.

– Вероятно, свадьба расстроится, – с заминкой ответила Дана.

– И вы выйдете за Константина Алексеевича?

Вопрос вовсе не испугал Дану – она об этом, конечно, думала. Но в ответ печально покачала головой:

– Вероятно, что нет. Он служит мелким клерком в той конторе и получает жалкое жалование, которого едва хватает, чтобы прокормится самому. А еще карты… он проигрывает огромные суммы, он весь в долгах. Какая уж тут женитьба?

Лара успела даже воздух в легкие набрать, чтобы скорее ей возразить – ведь есть же завещание! Кон получит пансионат в полное свое распоряжение, как только ему исполнится тридцать один, или когда женится. Тут даже мама-Юля ему не помешает!

Но Лара не смогла этого сказать почему-то. Будто ком в горле застрял. Сказать – означало предать матушку, встав на сторону ее врага. А что будет с пансионатом, родным Лариным домом, под руководством такого дельца, который и выучиться-то не сумел? А что станет с самой Ларой и матушкой?..

Лара промолчала. В конце концов, все еще может разрешиться миром – а сказать она всегда успеет.

И, все-таки чувствуя стыд за утаенную правду, Лара поспешила скорее скрыться с глаз.

– Не волнуйтесь, Дана, я не стану ничего рассказывать господину Харди о вас, – уже набегу заверила она.

Тем более что и впрямь следовало поторопиться: вспомнив о матушке, Лара вспомнила и то, что она звала ее, дабы обругать. Не обсушив платья, зажав туфли подмышкой, Лара, как была босиком, побежала прочь.

Лара торопилась. Подниматься наверх следовало по узкой тропинке среди валунов, которые и отделяли ее бухту от пляжа; а потом еще пришлось пролезть между прутьев решетки – Лара всегда возвращалась так. За этим-то своеобразным занятием – лазаньем сквозь забор – ее и застала madame Щукина. Разумеется, столь ярко начавшееся утро могло закончиться только так…